Промышленный лизинг Промышленный лизинг  Методички 

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 [ 24 ] 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49

Товарищи Арти по команде безжалостно высмеяли его и прозвали американской знаменитостью . Эту кличку он носил до последнего дня своей учебы в Бруклинском колледже. Годы спустя, когда мы обедали всей семьей в рыбном ресторане Лунди в Шипшед-Бэй, к нам неожиданно подошел один из бывших футболистов, игравших с Арти в одной команде. Привет, американская знаменитость! Ну, как твой папочка поживает?

Когда Арти после того письма рассказал своему папочке как его высмеяли, Мартин ответил: Если я за тебя не заступлюсь, то кто же это сделает?! Вот так все Нидерхофферы относятся к своим детям. Однажды я написал похожее письмо в Чейпин-скул, когда мою Гэлт не пустили на шоу талантов. Я обозвал ее учителей губителями молодежи, а ей велел не волноваться. Из-за того, что какие-то придурки не дали ей выступить, ее талант все равно никуда не денется. Письмо опубликовали в Бордрум репорте . Оно вызвало отклики по всей стране среди родителей, чьим детям не давали развернуться учителя. До сих пор мне приходят письма от родителей, которым не нравится, что школы подавляют в их детях дух индивидуализма. Когда у моих детей случаются проблемы в школе, я быстро поднимаю в них этот дух, предлагая: Хочешь, я набросаю твоему учителю записку? Однажды я услышали как Сьюзен утешает ударившихся в слезы детишек: Не бойтесь, он просто шутит .

Моя репутация докатилась до биржевой площадки. Когда брокер пытается водить нас за нос, мои партнеры говорят ему: Доктор Нидерхоффер хотел бы побеседовать с вами об этом после закрытия . Выслушав многословные объяснения, я обычно предлагаю: Может быть, изложить все что мы об этом думаем, в письменной форме и передать записку вашему боссу? Брокер неизменно отвечает: Пожалуйста, не надо. Я принимаю заказ по вашей цене .

Не тратя времени зря

Своим хорошим стартом я обязан и еще одному элементу своего воспитания. Дело в том, что меня с самого раннего детства окружали книги. Когда я был ребенком достаточно было смотреть на них и читать их названия чтобы почувствовать, насколько велик мир. Арти поселился на территории 9-го избирательного участка, где находился издательский район Манхэттена. Книгами тогда торговали на лотках прямо у издательств. Арти и еще несколько интеллектуалов-полицейских спасали издателей от расходов на транспортировку, бесплатно приглядывая за этими лотками.

В нашем доме в Брайтоне площадью в 700 квадратных футов было более десяти тысяч книг. Дважды в неделю мы пополняли эти запасы, заглядывая в местную библиотеку. Мне читали вслух перед сном каждую ночь. На похороны Арти пришли пять библиотекарей: они хотели отдать дань уважения своему лучшему клиенту. Соотношения между нашими книгами и богатством и между библиотекарями и другими участниками похорон Арти могли бы попасть в Книгу Гиннесса.

Мы были слишком бедны - или слишком довольны своей жизнью, - чтобы покупать телевизор. В детстве я не смог насладиться роскошью сидения перед экраном и созерцания спортивных соревнований, которые я всегда так любил. Я пытался поправить дело и хныкал: Я - единственный ребенок на свете, у которого нет телевизора! Почему мы не можем купить телевизор? Я хочу посмотреть на Никсов и на Сида Цезаря!

Но все было бесполезно. Мои родители твердо стояли на своем: Лучше почитай книгу. То, что хорошо для других, вовсе не обязательно будет хорошо для нас. Мы намеренно не покупаем телевизор. Книги способны передать все, что вообще может выразить человек. Книги могут заставить тебя смеяться и плакать; они могут помочь тебе совершить кругосветное путешествие. Книги - это самая непреходящая ценность в мире: ведь они хранят в себе всю мудрость веков. Благодаря книгам ты можешь прожить тысячу жизней. А что толку в телевизоре?.. Лучше подойди к полке и возьми книгу .

Да, но телевизор - интереснее!

Еще бы! Когда ты сидишь перед этим ящиком (имелся в виду телевизор в доме моих дедушки и бабушки), ты похож на зомби! Только посмотри на себя! Ты впадаешь в транс. Телевизор превращает тебя в пассивного потребителя. Нельзя привыкать к тому, чтобы за тебя все делали другие. Запомни это раз и навсегда! Если ты хочешь, что бы в твоей жизни что-нибудь происходило, тебе придется Добиваться этого своими силами!

Но телевизор нужен мне, чтобы делать домашние задания , - делал я последнюю попытку. Нет. Все без толку.

Выслушав лекцию такого рода, я дожидался удобного момента, бежал к бабушке и дедушке и прилипал к телевизору. Но, к сожалению, мне никогда не удавалось полностью расслабиться. Всегда оставалась возможность, что отец разыщет меня и оторвет от экрана. А мама заставит меня лишние часы посвятить упражнениям на пианино и кларнете за то, что я тратил время на телевизор. В то время



невозможность нормально смотреть телевизор я воспринимал как величайшую трагедию. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что благодаря этим родительским лекциям о вреде телевидения, чередовавшимся с часами, которые я проводил перед экраном, я развил в себе интерес и к спорту, и к музыке, и к книгам. Благодаря этому на всю дальнейшую жизнь я был обеспечен развлечениями.

Подобно большинству трейдеров и брокеров, большую часть своего рабочего времени я провожу за экраном, следя за вспыхивающими на нем огоньками цифр. Экран оказывает на меня такое же гипнотическое действие, как когда-то телевизор. Видя перед собой точь-в-точь то же, что в этот момент видят миллионы других людей, я становлюсь человеком толпы. Я склонен поддаваться влиянию толпы, забывая о том, что куда полезнее думать самостоятельно, наблюдая реальный мир свежим взглядом Брамс и Бетховен начинали свой рабочий день с прогулки по лесу. Памятуя об этом, я взял за правило делать в середине дня перерыв, чтобы пообщаться с природой. Больше всего я люблю гулять со Сьюзен по Ботаническому саду. Единственная проблема в том, что муза рынки, всегда знает, что я ушел. И за то короткое время, когда я прохлаждаюсь вдали от экрана, она успевает натворить кучу безобразий.

Свежие идеи я черпаю не только из прогулок на природе, но и из тысяч старых книг в библиотеке. В прошлом авторы писали по куда более высоким стандартам. Старые книги способны по-настоящему увлечь тебя и зарядить новой энергией. Некоторые из них оказываются для меня надежным лоцманом в океане эфемерного современного бытия, полном опасностей и гибельных соблазнов. Старые книги - это древесные стволы, из которых произрастают ветви современной науки. Чтобы выжить, игрок на бирже во что бы то ни стало должен добраться до самых корней, ибо листья ненадежны, как флюгер. Товары, которыми торгуют на современных рынках, могут меняться, но эмоции сегодняшних игроков - счастье, удивление, гнев, страх, грусть и смирение - ничем не отличаются от чувств, которые испытывали купцы в разных обстоятельствах в самые разные времена.

Опусти перпендикуляр

Если бы Гарвард не уделял такого внимания созданию ученого-спортсмена, я, наверное, по сей день воспринимал бы его просто как баскетбольную команду, на которую нельзя поставить ни цента. Впервые я столкнулся с тем, как важно хорошо учиться, в старших классах на тренировке по теннису, когда один из ребят не удержал в руке тяжелую ракетку и та угодила моей матери в живот. Вокруг нее тут же сгрудилась толпа неуклюжих подростков в защитных очках со стеклами толщиной с черепаший панцирь. Двое из них споткнулись друг о друга, упали и увлекли за собой других. Каждому из нас тогда хотелось попасть в команду. Но этот эпизод с ракеткой был весьма показателен и красноречиво говорил о мастерстве и координации чуть ли не всех кандидатов на место в команде. Мячи умел отбивать только я.

К счастью, среди нас оказалось целых пять математических гениев - все из выпускного класса. Они рассчитали, что если пройдут отбор в Гарвардский колледж, то получат тем самым пропуск в профессиональный теннис. А Гарвард как раз набирал кандидатов из Бруклина. На успех могли рассчитывать в первую очередь круглые отличники.

В математике я был не сильнее, чем эти ребята - в теннисе. Поэтому меня охватили серьезные сомнения, когда они посоветовали мне войти в команду математиков. Не волнуйся, - сказали они. -Если ты сомневаешься, выбери один из трех ответов: 1, пи или е. Постарайся догадаться, какой из них более подходящий, и назови его . Когда я рассказал об этом своему отцу, который в школе отличался математическим талантом, он добавил: А если это не сработает, попробуй опустить перпендикуляр к основанию .

Получился превосходный симбиоз: я подтягивал ребят по теннису, а они меня - по математике. В конце концов они закончили школу и поступили в Гарвард. И вот теперь мне пришлось выкручиваться самостоятельно.

Я явился на экзамен по математике. Первое задание было такое: Найти сумму ((2 + V5)Al/3) + ((2-V5)Al/3) .

За три минуты, отведенные на эту задачку, успеть упростить пример мне было не под силу. Но я помнил золотое правило, которое мне оставили в наследство выпускники. Едва ли ответом здесь могли быть pi или е. Выбор сужался. Поскольку сумма в левых скобках была явно больше, чем в правых, ноль получиться не мог. Я рискнул поставить единицу - и угадал!

Во второй задаче требовалось выразить третью часть угла при вершине равнобедренного треугольника через величины его сторон. Поначалу я опять зашел в тупик, но, к счастью, вспомнил, как мой отец советовал опустить перпендикуляр к основанию. И проблема упростилась до смешного. Осталось только применить теорему Пифагора и формулу для нахождения площади треугольника. Более



подробно я не помню. Сами понимаете, чем старше становишься... Если читателей заинтересует эта задачка, единственное, что могу им посоветовать, - применить тот же метод, что и я. Под предлогом, что хочу освежить воспоминания юности, я подсунул все ту же задачку первому математику Гарварда Стиву Уиздому. В результате три доктора философии просидели над ней целую ночь. Мораль: в логике и геометрии дети иногда бывают не хуже взрослых.

Разумеется, математическим гением я не стал, но вынес из этих приключений драгоценный опыт. Я всегда помнил о простейшем и незаменимом правиле: 1, пи или е .

Простые догадки

Удивительно, насколько часто простые догадки оказываются точными. Если кто-нибудь спросит о вероятных биржевых ценах на конец года, лучше всего ответить: Останутся на прежнем месте . Когда в начале недели на бирже происходят серьезные перемены, резоннее всего предположить, что ближе к концу недели перемены пойдут в обратную сторону. Общее число цен на Нью-Йоркской фондовой бирже, которые к концу дня остаются на прежнем месте, составляет 2%. Поэтому, предполагая, что цена не изменится, вы с куда большей вероятностью попадете в цель, чем назвав наугад любую другую цену. Индекс Доу и цены на фьючерсы также достаточно часто при закрытии биржи оказываются на том же уровне, что и при закрытии накануне. Один из способов извлечь выгоду из этого факта - продавать по двойному опциону, т.е. по текущей цене вне зависимости от колебаний курса.

Я пришел в восторг, когда убедился, что биржа разделяет мою любовь к неизменным ценам. Как правило, в течение торгового дня на Нью-Йоркской фондовой бирже заключается около 3100 сделок, и 725 из них (т.е. 25%) на протяжении дня не меняют цены. Примерно десять дней в году количество неизменных цен падает до 15% или еще ниже. С 1928 года до настоящего времени эти дни приходились на периоды резкого понижения цен, после которых С&П 500 в течение 12 месяцев падали на 10% ниже номинала. С другой стороны, примерно за десять дней года количество неизменных цен поднималось до 30% и выше; и в течение следующих двенадцати месяцев наблюдались бычьи тенденции: С&П 500 подскакивали на 10% выше нормы. Вероятность того, что за такими явлениями стоит случайность, - всего 1:5000. Таким образом, перед нами - вполне реальный феномен.

Я объясняю этот результат тем, что биржа любит дни, когда многие цены остаются неизменными. В такие дни профессионалам проще всего получить прибыль. Ведь когда публика покупает по цене выше той, которая была накануне при закрытии торгов, профессионалы продают; а когда публика продает по цене ниже той, которая была накануне при закрытии торгов, профессионалы покупают. Если при закрытии неизменившихся цен оказалось мало, профессиональные трейдеры недовольны состоянием рынка и пытаются толкнуть его вниз. Правило Уолл-стрит, гласящее: Никогда не торгуй в затишье , - работает, по крайней мере, для фондовых бирж. Я попытался обобщить его и применить к другим рынкам. В результате я пришел к эмпирическому выводу, что это правило приложимо к рынкам с фиксированным доходом. При торговле иностранной валютой цены часто возвращаются на прежнее место. Диапазон цен в Нью-Йорке оказывается точно таким же, как в Токио или в Европе. Когда цены на фьючерсы в Нью-Йорке вдруг начинают бешено скакать, наличная квота обязательно одергивает их и приводит в чувство. Иногда тяготение неизменности настолько сильно, что за целый день торгов невозможно с прибылью купить доллар по низшей цене и продать по высшей. В такие дни профессионалы и снимают пенки.

Читая книги о рыночных сделках или о капиталовложениях, я часто с удивлением обнаруживал, что авторы не делают ни малейшей попытки подытожить свои наблюдения с точки зрения здравого смысла. Возьмем для примера два самых популярных руководства по капиталовложениям. В одном из них группа неких леди со Среднего Запада рекомендует покупать акции кондитерских фабрик, потому что кондитерские изделия любят все. Автор другой книжки - некий фондовый менеджер, ушедший в отставку после того, как обнаружил, что за последние два года не прочел ни единой книги. Более того, он не посмотрел ни одного футбольного матча. Так вот, этот, с позволения сказать, менеджер рекомендует покупать в розницу акции каких-то компаний, которые находятся под покровительством его дочерей. Одним словом, создается впечатление, что к покупке компьютера или видеомагнитофона мы подходим с куда большей осторожностью и вниманием, чем к игре на бирже.

Когда я учился в Гарварде, мне посчастливилось познакомиться с физиком М. Осборном, специалистом по высоким энергиям, который работал в исследовательской лаборатории военно-морского флота США. У него в одной левой пятке было больше сообразительности и таланта, чем в голове у всех этих шишек - докторов и профессоров финансовых наук, с которыми я сталкивался за тридцать пять лет своей деловой жизни (не считая одного-двух моих хороших друзей), рано или поздно



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 [ 24 ] 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49