пример. Когда мы работали с ним, очень популярными сделались бросовые облигации. У Генри был друг в брокерской фирме, который предложил дать в управление большой счет при условии, что портфель будет состоять из таких высокодоходных облигаций. Мы понятия не имели, как с ними работать. Генри выдал нам книгу об облигациях и велел за выходные прочесть. В понедельник мы начали торговать: Генри выступал в роли менеджера, я - трейдера. В книге было сказано, что дефолты по корпоративным облигациям имеют место всего в 1 % случаев. Оказалось, что это полная чушь. В общем, дело с треском провалилось. К тому же - правда, я узнала об этом только через много лет - в рекламных проспектах нашего фонда Генри указал неправильные сведения о своем образовании: приписал себе обучение и диссертации в престижных университетах.

В общем, он убедил меня в том, что сотрудничать с ним - большая честь. Предложил намного больше денег, чем я когда-либо получала. Даже собирался заплатить за переезд. Я решила, что, согласившись, сумею снова обосноваться в Сан-Франциско, а если работа не понравится, всегда смогу уйти. У Генри был отличный специалист по продажам: нам удалось увеличить фонд до $90 млн. Только сам Генри не изменился: по-прежнему все мои решения пересматривал по-своему.

Ему попадалась на глаза акция, выросшая на $5, он приходил в восторг и заявлял: Слушай, Дана, а почему мы не купили XYZ? . Чем занималась компания, его не волновало. Я покупала, чтобы не спорить с ним. На следующий день приходил отчет о сделках, и Генри вопрошал: Слушай, Дана, а с какой стати ты купила XYZ? Подобного рода опыт - еще одна причина моего недоверия к длинным позициям.

В компании была большая текучесть кадров, поскольку Генри со всеми обращался так же плохо. Каждое утро проводилось совещание, на котором менеджеры отчитывались об акциях, входящих в состав их портфелей.

Генри мог оскорбить любого. Один из сотрудников - ему было под пятьдесят - совершил самоубийство. В присутствии Генри человек чувствовал собственную неполноценность, а у того сотрудника самоуважения и так не хватало. Я некоторое время работала с ним, он был буквально сломлен. Конечно, убил он себя не только из-за работы, но, весьма вероятно, атмосфера в офисе стала одним из факторов.

Вас Генри тоже критиковал?

Генри постоянно отменял принятые мной решения и затевал ссору каждый раз, когда сделка совершалась без его дозволения.

В чем тогда заключалась ваша свобода?

Свобода была до тех пор, пока я выигрывала, но стоило рынку немного подрасти, Генри сразу требовал, чтобы все короткие позиции закрывались. Мы много спорили, потому что я не хотела сдаваться. Я придумала такой метод: если Генри настаивал на покупке акции, я покупала, но немедленно открывала для компенсации короткую позицию на другую акцию. При таком образе действий он не мог чрезмерно влиять на портфель. Тактика себя оправдывала, но через пару лет изворачиваться надоело, и я уволилась.

Вторично расставшись с Генри, вы открыли собственную компанию?

Нет. Когда я уволилась, меня пригласил Питер Бойд. У него был хедж-фонд, объем которого в лучшие времена составлял $200 млн. Он сказал, что наслышан обо мне и готов отдать в управление часть фонда. Обещал, что мои решения не будут никем оспариваться. Я сказала, что принесу больше пользы, если буду торговать исключительно на коротких позициях, - этой сферой деятельности до меня в фонде не занимались. Он выделил $10 млн. и дал мне полную свободу действий. Про-

сто великолепно: собственный фонд, при этом без всяких административных хлопот.

Первые два года дела шли отлично, а на третий из-за слабой прибыли инвесторы стали изымать крупные суммы денег. Бойду пришлось забрать у меня портфель: его собственный был не слишком ликвидным. Он много потерял, купив огромное количество пут-опционов на ОЕХ, которые всего через несколько дней истекли с нулевой стоимостью. (То есть купил опцион, который в случае резкого падения рынка принес бы заметную прибыль. Однако рынок на момент истечения опциона не упал, и опцион обесценился.)

Можно подумать, что он вел неоправданно рискованные операции.

Так и было. Анализируя ситуацию задним числом, я сказала бы, что Бойд пытался скрыть эти потери, завышая цены на акции частных компаний в портфеле. Он имел право оценивать эти позиции по своему усмотрению.

Как случилось, что он мог приписывать этим позициям любую стоимость?

Компании находились в частном владении; акции не торговались на открытом рынке.

Подобная свобода оценки акций, находящихся в частном владении, законна?

Да. Генеральному партнеру фонда дается полная свобода оценки вложений в частные компании при составлении отчетов, служащих раскрытию информации. Аудиторы тоже каждый год покупались на эти цифры. Он объявлял им свои оценки стоимости компаний, приводил доводы, и те соглашались. Аудиторам было по 22 года, ребята только что окончили колледж, он же - маститый менеджер хедж-фонда, получающий $20 млн. прибыли в год; ясное дело, они не докучали ему вопросами.